Культура Новости

Валерий Золотухин: Обеим своим женщинам времени уделяю одинаково

Знаменитый актер раз в месяц снимается в Украине, счастлив, что в 71 год есть работа, любимую называет «Бэби» и ведет 129-ю тетрадь личного дневника.

– Телевизор не смотрю, газет не читаю, с интернетом не знаком, так что сделайте-ка мне фото на память об этих съемках на мой аппарат! – прихлопнув комара на лбу, Валерий Золотухин протягивает простенькую «мыльницу».

Несмотря на статус директора театра, Валерий Сергеевич в обычной жизни лишен синдрома важничанья и надменности. Что ни день – выбивает спонсорские миллионы и ведет переговоры по «вербовке» новых актеров для своего Театра на Таганке. Беседа с легендарным Бумбарашем получилась настолько теплой, что я с радостью лечу вечером на вокзал – с черникой и малиной. На поезд в Москву актера никто не провожает, и Валерий Сергеевич приглашает посидеть с ним в купе, на дорожку.

– Вы приехали к нам в разгар футбольных страстей. Сами-то являетесь болельщиком?

– А как вы думаете, если я в 4-м классе, как только на ноги встал (в 6 лет Золотухин выпал в садике из окна второго этажа и сильно повредил ногу, был прикован к постели несколько лет. – Авт.), уже ухитрялся в воротах на костылях стоять. Мяч отбивал либо здоровой ногой, либо костылем! Ярым болельщиком я становлюсь, когда чемпионат мира по футболу начинается.

Переживаю за наших до тех пор, пока они выигрывают, а только проигрывать начинают – становлюсь ненавистником нашего футбола! Вот как в игре с греками – как они могли продуть? Паслись-паслись у ворот, и вдруг проворонили, эх… И еще я за Украину в этот раз очень переживал.

Вообще, к спорту у меня сейчас определенный интерес – мальчишке моему, Ваньке (7-летний сын актера) губернатор Кемеровской области подарил коньки – и пришлось записывать сына в хоккейную «малышовую» группу. Мама (Ирина Линдт, гражданская жена Золотухина. – Авт.) купила ему амуницию, и Ванюха моментально загорелся этим видом спорта. Через несколько тренировок Ваньке начали доверять шайбу, и сын готов теперь ночевать на льду!

– 21 июня, в день вашего 71-летия, в Театре на Таганке состоялась премьера спектакля «Король умирает» польского режиссера Кшиштофа Занусси. А вы чувствовали страх угасания – таланта, личных взаимоотношений?

– Ну конечно! Зачем иначе играть такую страшную пьесу… Польский посол, который наблюдал за моей игрой, сказал: «Вы играете так, что за вас страшно! Я думал, вам вправду плохо…». Мы остро чувствуем, когда теряем. А самой жизнью и тем, что нам дорого, – никогда особо не дорожим. И только на смертном одре человек может вспомнить то, чего он никогда не замечал. Например, «жареная морковь – это так прекрасно», – точь-в-точь как мой Король. А тут еще и Марию играет Ирина Линдт, одна из фраз спектакля тоже о нас: «Мы одновременно открывали глаза по утрам и думали об одном и том же». Очень много моего, золотухинского, проглядывается в этом произведении Иожена Ионеско. Я каждый раз прощаюсь со сцены со зрителем. Да, мне пора и не качайте головой – это закон природы. Все мое окружение на сцене – гораздо моложе меня, и это логично, что я первым уйду.

– Вы довольны сотрудничеством с Занусси? Он вас своим «личным королем» назвал…

– Кшиштоф сделал восклицательный знак в моей биографии. Уверен, он хотел сказать «мой любимый король» – ему помешал плохой русский. Кшиштоф живет «в режиме гениальности». Я как-то гостил в его загородном доме в Польше. Там большой зимний сад, где мы каждый день репетировали. Занусси – первый человек, который за все 70 лет моей жизни назвал меня дворянином. Они с женой в течение месяца наблюдали за моим поведением, и я, слава богу, не опозорился. Ведь человек в быту краше всего проявляется! А мне доверили ключи от всех кладовок, от шикарных винных погребов… Как я устоял от соблазна вылакать что-то эксклюзивное из этой коллекции, диву даюсь (хохочет).

– Любопытно, а какой у вас режим?

– Режим бесконечной суеты и покаяния. Вот я приехал в Нежеловичи на съемку, переоделся в Прохора. Это же счастье – что в 71 год у тебя есть работа. И как ты относишься к Прохору – так и к своей жизни относишься. И люди к тебе точно так же будут относиться. И скажут однажды напоследок, как у Бунина: «Он был хорошим моряком». По сумме моих дел люди скажут, как я жил. А может, скажут, как стоило бы жить – если бы не проморгал, не пропил, не променял бы часть таланта на каждодневную юбку. Талант можно пропить, люди! Я советую своим молодым актерам в театре – делайте карьеру со студенческой скамьи. Как говорил Покровский: «Каждый день надо думать о карьере». А еще я стараюсь избегать самоедства и жить в режиме доброго и милосердного человека.

– Разве не таким вас видят окружающие?

– Редко кто говорит мне, какой я. Высоцкий в своей анкете на вопрос «Кто твой лучший друг?» ответил: «Золотухин». И отличительные черты указал: «Мудрость, ненавязчивость». Я понимаю: сейчас, будучи в ранге руководителя театра, – всем мил не буду. Я не собирался никогда руководить и не собираюсь оставаться директором Театра на Таганке в дальнейшем, хотя за год выдал пять премьер. У Юрия Любимова ведь всегда была уравниловка – для него не было разницы между Демидовой и студенточкой. Это неверно – в театре должна быть иерархия.

– Правда ли, что Любимов прощал Высоцкому все выходки?

– Не до такой степени, как он сейчас говорит. Он его увольнял, и не один раз. Но задумайтесь над такой вещью: мы ведь все сильны «задним умом». Это сейчас мы понимаем, кто такой Высоцкий. Почему Любимов назначил меня на Гамлета? Не хотел, чтобы Володя думал, что он один правит бал, и аккуратнее относился к своим актерским обязанностям.

– Когда вы готовились к роли Гитлера в картине «Китайская шкатулка», то просмотрели все хроники Третьего рейха. К съемкам фильма «Крапленый», премьера которого не за горами, вы готовились столь же ответственно?

– У моего персонажа Гаврилыча – интересная судьба. Он высококвалифицированный вор-карманник, за плечами – несколько ходок, пара лет отсидки… Чтобы выглядеть в кадре «спецом», пришлось учиться следить за своими руками. Щипачи постоянно развивают моторику пальцев – четки в руках вертят, коробок спичек… Подушечки пальцев должны быть максимально чувствительны. Мне показывали, как надо себя вести. Я нашел для себя много симпатичного в этом ворюге. Как и в своем вампире из «Ночного дозора», который на самом-то деле – просто несчастное существо, которое хочет оградить сына от собственных пороков… А вампир, как и вор, – это просто жанр.

 – Вы уже третий год снимаетесь в роли деда в «Ефросинье». Сериальные страсти не утомили?

– Третий сезон уже «мотаю срок». Раз в месяц на четыре дня приезжаю в Украину, надеваю бороду и становлюсь Прохором Игнатьевичем. Меня уже с ним начали ассоциировать. Еду в каком-то поезде донецком, а ко мне проводница: «Прохор Игнатьевич!» Я про себя думаю: «А кто это?» Потом понял, объясняю: «Матушка, а без бороды-то я – Золотухин!».

– Валерий Сергеевич, когда вы приезжали в Киев с гастролями в 2009 году, то заканчивали 109-ю тетрадь личного дневника. Сейчас какой по счету томик записей ведете?

– А посмотрим сейчас (достает из чемодана обычную тетрадку) – ну, 129-я уже. Это у слабых духом такая есть привычка, вести дневник… Вот из записей последних дней: «18 июня 2012 года, понедельник. Помолился, сделал зарядку – кроме обычных упражнений 7 минут стоял на голове. Съемочный день вчера выдался легким. Обнаружил в дорожном чемодане том писем Тургенева, он пишет: «Мне 40 лет, а я еще ничего не сделал…». И я подумал – да это ведь про меня письма! И про всех современных литераторов, которые живут своим эгоизмом, себя изображая, себя жалея и свое дерьмо наружу выставляя. Как пес, возвращающийся к своей блевотине. Не есть ли эта блевотина мои дневники? Да, она самая! Но есть и другой, скрытый смысл моего графоманства – оно играть помогает, оно сохраняет душу, оно и мозги в дисциплине содержит. Звонила Бэби (так Золотухин называет Ирину Линдт. – Авт.). У нее был прогон «Эвридики». Я ей пишу: «Как там?» – «Только закончили. У меня пока сыровато, но что-то уже получается, время еще есть – думаю, успею. Спокойной ночи, мой любимый…» Звонят по поводу театра и спонсорства – ищу 40 млн рублей на костюмы для этой постановки…».

– Издавать дневники не планируете?

– Эту песню не задушишь, не убьешь. Вот я недавно в Киеве начал издавать дневники подробно, по годам – уже 4 книги напечатали. А коль в общем посчитать – уже 18 томов записей изданы, с 1969 по 1994 год. С прошлым у меня уже связь оборвана, а вот дневники «новой эры», со дня рождения Ваньки, печатать пока ОПАСНО… Хотя, признаюсь вам, жены в мои дневники нос не суют. От Нинки (Нина Шацкая, первая жена Золотухина. – Авт.) я вообще записи прятал. Она находила и тайком все равно читала! На Тамаре женился (вторая жена Золотухина и ныне законная. – Авт.) – и она начала читать тайно. Закончилось дело плохо: вынудил ее писать расписку кровью – что больше не посмеет.

– Если гражданский брак можно считать браком – вы трижды женатый человек. Почему, Валерий Сергеевич, актеры так непостоянны в выборе спутниц?

– Не только актеры! Все люди так живут! Просто каждый наш шаг у вас на виду… Когда у меня Ванька родился от Иры, я в браке с Тамарой по-прежнему состоял и разводиться не думал. Знаете, сколько признаний «поперло» у народа! Мужики простые ко мне на улице подходили, жали руку и говорили: «Как здорово ты сделал, что не стал прятаться. Молодец, не побоялся! И я своей признался…».

Но это палка о двух концах. Мне двоеженства сам Бог велел бояться: и сын священник, и сам я воцерквленный человек. И вроде бы такой подход к делам семейным – страшное нарушение законов брака, но я каждый день прошу Бога, чтобы он меня простил. Думаю, буду прощен – времени обеим своим женам одинаково уделяю. А из троих сыновей (старший сын Валерия Золотухина – Денис от Нины Шацкой, средний – Сергей от Тамары (наложил на себя руки в 2007), и младший сын Иван – от Ирины Линдт. – Авт.) я ни одного не воспитывал.

– Разве вы Ваню не воспитываете?

– Я только наблюдаю, как Ванька растет. Наверное, от отца передалось – он у меня был председателем колхоза: уходил – мы еще спали, приходил – мы уже спали. И в семье всем мать заправляла. Нужно личным примером что-то ребенку показывать, а я не уверен, что мой пример – самый лучший. Ванька мне часто письма на доске большой пишет. Я пришел однажды выпивши, он это просек и смеялся надо мной. А потом замечание сделал в письменном виде. Я там же ему ответил: «Ваня, я вино больше пить не буду!» Он запомнил – и как только видит, что начинаю выпивать на каких-то мероприятиях, кричит на весь зал, так что все слышат: «Папа-а-а!!! Не пе-е-ей!». В общем, сын не даст отцу уйти в запой (смеется).

Еще Ванька любит наблюдать, как я записи делаю. Придет ко мне утром, смотрит, а потом говорит задумчиво: «Папа, ты что, за всю Россию пишешь?» Это ему лет пять было. А его молитву, которую он в Берлине однажды выдал, когда мы с Ириной на гастроли в Германию ездили, вспоминаю до сих пор со слезами на глазах. Он чем-то отравился, рвало мальчонку целую ночь. Утром ему есть нельзя ничего, кроме сухарей. И он нам с Ирой поджарил тосты, принес на тарелке и говорит: «Батюшка Иисус Христос, пусть мама здоровой будет, пусть папа не умирает, а меня не тошнит и вырывает. Пусть вы бы так выступали, чтобы все обалдели!» Смешно, да? А у меня слезы полились. Это ж надо так заглянуть в подкорку мозга – познать тщеславие отца!

– Мать Ванюши Ирина – ваша законная супруга только на театральных подмостках. Ирония судьбы?

– Ирония судьбы – это то, что Ирина в свое время в ресторане пела, а я у нее охранником был… Ира написала однажды стих, которым все сказано: «В этой жизни случайной не нашлось, как на грех, двух колец обручальных. Просто – мы не из тех»… Не понимаю я этих условностей – «законная», «незаконная»… Это для вас, женщин, так важно. Вот собрались мы однажды на Новый год у бывшей жены Нинки Шацкой с моей нынешней женой Тамарой, выпили. Я говорю женщинам: «Надо Ирку позвать!» А Шацкая вспыхнула: «Уж изволь! Здесь только ЗАКОННЫЕ!» (смеется). А я про себя думаю: «Э-э-э, да тут еще неизвестно, кто законнее!» Любовь, Леночка, проходит. А ревность остается. Конечно, брак еще имеет значение, когда наследство им после моей смерти придется делить, по судам друг друга таскать…

– Да рано вам еще об этом думать!

– Да перестань, Лена, не рано. С иронией надо к смерти относиться. Люди себе раньше гроб готовили, он на чердаке десятилетиями стоял. А при жизни надо успеть все распоряжения оставить. Вы видите, что сейчас семейство Пороховщиковых творит после смерти Сашиной… Чтобы не было так, как в спектакле, где королева говорит моему герою: «Ты не готовился к смерти, мудила!»

Я еще не оформил завещание официально, но написал. Я еще когда собирал деньги на строительство церкви в деревне на Алтае, решил для себя: буду похоронен в родном селе. И хочу, чтобы мои кости слышали звон колоколов этой церквушки. Недавно ездил в родные края, пил молоко от коровы, которую мне на 70-летие подарили.

Меня односельчане спрашивают: «Сергеич, здесь будешь лежать?» – «Да!» А они: «Так мы, давайте, камень закажем, гранит». Мне покойный сын Сергей говорил: «Пап, ну что ты дурью маешься? Кто будет ездить к тебе на могилу на Алтай?» А я: «Ну, вы не будете ездить, так внуки поедут, туристы. На смертном одре нужно быть мужественным, не сваливая на мир вину за то, что ты был, а теперь уходишь».

Политический сериал подходит к своему логическому завершению, а вот сериал Доктор Хаус продолжает радовать своих поклонников новыми сериями.

(Всего 31, сегодня 1)

Похожие новости

Аль Пачино привез на Венецианский кинофестиваль новый фильм

newsmaker

Парламент изменил бюджет под обещания Януковича

newsmaker

Азаров впервые ответил на вопросы читателей Facebook

newsmaker